По   старому  тракту  с  пирушки  хмельной
Гусар  возвращался   под  вечер  домой.
Усищи  торчком  и  в  глазищах  – пожар,
Всех  встречных  пленял  красотою  гусар.
Умылись  багряной  зарёй  облака,
Вдруг  конь  захрапел  и  помчал  седока.
Как  будто  вселился  в  буланого  бес, –
Он  мчал  через  поле,   летел  через  лес!
Конь  рвался  вперёд  и  не слушал  узду,
И думал  ездок: «Ни  за  грош   пропаду!»
Хотя на  приличном  он  был «веселе»
Сумел  удержаться  он  всё же  в  седле.
 

Вдали  показалось  чужое  село,
Подумал  гусар:  «Ну,  кажись,   повезло!»
И  конь,  видно,  тоже  уже  подустал,
У  чьих-то  ворот,  словно  вкопанный,  встал.
Гусар  постучал,  и  спешит  из  ворот
Навстречу  ему  незнакомый народ.
Встречают  его  и  ведут  по  дворам
К  накрытым  богатою  снедью  столам.
Вот,   шум  голосов   на  минуту  затих
И  шафер  воскликнул:  «Ну,  вот  и  жених!
Возможно,  нечаянно  сбился  с  пути,
 Сюда  ты  обязан  давно  уж  придти!
 

Все   в  сборе,   пора  начинать  торжество!»
С  невестою  рядом  сажают  его.
Невеста  прекрасна,  но  очень  бледна.
Гусар   вспоминает:  «Так  это  она!
Татьяна,  купца первой  гильдии  дочь,
Однажды  провёл  он  с  ней  бурную  ночь!»
Душою  ей клялся  и  мамой  родной,
Что  будет  всегда  только  с  нею  одной.
Но   клятву  свою  он  тогда  не  сдержал,
И,   с  ней  не  простившись,  в  столицу   сбежал…
Неужто  простила  за  давностью  лет?
Наверное,    скоро  найдёт  он  ответ.

-  Налей ка  слуга  мне  хмельного   вина!
Но  что-то  невеста моя   холодна?
И  люди  собрались  все  странные  тут, –
Не  шутят  и  песни  они  не  поют.
Нет  дружеских  тостов,  нет  пышных  речей
Танцуют,   как  тени  при  свете  свечей!
«Я  свадьбу  такую  себе  не  хотел, –
Зловещее  что-то  в  тумане  их  тел.                                              Совсем  помутилась  моя  голова, –
Их  лица  уже  различаю  едва»
Проветриться  надо  скорее  в  саду…»
- Пошли,  дорогой!  Я  с  тобою  пойду!

«Как   много  вопросов  скопилось  уже
И  льдинкою  страха  застряло  в  душе
Как  сумрачно  здесь,  как  луна  холодна!»
-Так  кто ж ты,  моя  дорогая  жена?
- Ты  клялся  когда-то  меня  лишь  любить
Обидно  и  горько  обманутой  быть!
От   горькой  обиды  Татьяна  твоя
Ушла  в  зазеркальные   эти  края!   
Вон  свет   у  горючих,  плакучих  осин.
Тот  свет – это  твой  неродившийся  сын!
Не  бойся,  сейчас  приведу  я  коня.
Уедешь,  но  вряд  ли  забудешь  меня.

По   старому  тракту  с  пирушки  хмельной
Гусар  возвращался   под  вечер  домой.
Мундир  в  жёлтой  глине,  не чёсан,  не  брит,
Всех  встречных  пугал  его  сумрачный  вид.
Осунулся  он  и,  к  тому ж,  поседел,
На  встречных  безумным  он  взглядом  глядел.
Сжигал  его  душу   незримый  огонь…
До  дома  довёз  его  преданный  конь.
Он  есть  не  хотел  и  не  спал  по  ночам,
Метался  в  постели  и  что-то  кричал.
Лечил  его  местный один  коновал,
Он  белой  горячкой   болезнь  называл…

Коль  Бога  страшишься,   то  клясться  не  смей,
Ни  счастьем,  ни  жизнью,  ни  честью  своей!
Страшнее,  чем  пламя,  острей,  чем  кинжал,–
И  проклят,  кто  клятву  свою  не  сдержал!