Творчество Антона Павловича Чехова, его наследие изучены многочисленными специалистами, установлены круг лиц, с которыми общался великий русский писатель и места его пребывания. Тем не менее, вниманием исследователей были обойдены некоторые его знакомые, с мнением которых он считался и дорожил им.

Таким близким и интересным Чехову человеком в конце 90-х годов XIX века была молодая, талантливая актриса театра Литературно-артистического кружка под руководством А.С. Суворина Александра Павловна Никитина.

      Александра Павловна Никитина

Специалистов, изучавших окружение Чехова, фактически не интересовала Александра Павловна, как личность. Они не пытались установить, какие общие интересы объединяли молодую актрису, писателя и близких ему людей, значительно старших по возрасту, а также определить, какие вопросы они решали и обсуждали при их многочисленных встречах. Исследователи наследия А.П. Чехова не пытались найти потомков Александры Павловны Никитиной, сохранявших много лет архив актрисы, театральные фотографии и слушавших ее рассказы о театре, о встречах с великими артистами того времени, а также ее воспоминания о посещениях А.П. Чеховым и В.И. Немировичем-Данченко подмосковного имения ее мужа Владимира Петровича Смирнова, которое называлось Шелковка. И обладая таким уникальным материалом, попытаться расшифровать загадочные «три то-то», упомянутые в письмах Александры Павловны к Антону Павловичу более 115 лет назад, а также понять, какая роль в решении этих «трех то-то» была отведена самому Чехову.

Сделать попытку разобраться в таких вопросах, показать судьбу Александры Павловны Никитиной, переплетающуюся с судьбой купечества России, его расцветом и трагедией в послереволюционный период, предпринята в данной статье ее внучкой Смирновой Кирой Владимировной. Работа основана на данных собрания сочинений Антона Павловича Чехова, опубликованных в издательстве «Наука» в 1978 году, а также на материалах архивов РГБ, РПБ, РГАМИ, ЦИАМ, ежегодниках императорских театров за 1896–1899 годы и ряде другой литературы о театральных деятелях прошлого.

В работе также использованы материалы архива Александры Павловны Никитиной (в замужестве Никитиной – Смирновой), ее воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и товарищах по сцене, показана судьба этой талантливой актрисы после 1917 года.

Александра Павловна Никитина родилась в 1873 году в семье бывшего крепостного музыканта Павла Петровича и его жены Пелагеи Федоровны Никитиных. После отмены крепостного права в России в 1861 году Павел Петрович работал в оркестре одного из театров Санкт-Петербурга. В 1884 году семья Никитиных переехала в Москву, где проживала в Андроневском проезде в доме № 183. Семья, в которой росли четыре дочери, жила трудно. Приходилось экономить во всем. Одежда детям приобреталась «на вырост». Александра Павловна рассказывала своим внучкам, что однажды ей купили пальто, рукава которого доходили до колен. Шурочка носила его несколько лет, а донашивала младшая сестра Анастасия.

Чтобы помочь семье Александра в 13 лет стала работать в театре, где трудился ее отец. Она участвовала в массовых сценах, а также исполняла роли подростков. Но даже незначительные денежные средства, которые она зарабатывала, были существенным подспорьем семье.

В 1889 году Александра Никитина поступила работать в только что созданный в Москве Горевой Елизаветой Николаевной театр, арендовавший помещение МХАТа в Камергерском переулке. Труппа театра, в основном, состояла из молодых актеров, которые в дальнейшем стали очень известными артистами. Например, Дальский Мамонт Викторович уже в 1890 году перешел в Императорский Александринский театр Санкт-Петербурга и считался знаменитым русским трагиком. Некоторое время в Александринском театре работала и сама Е.Н.Горева

В 1891 году Александра Павловна переходит в театр Ф.А. Корша, славившегося яркими актерскими индивидуальностями. Здесь в разное время работали Давыдов, Ленский, Стрепетова, Ильинский и другие великие артисты, ставшие многолетними ее партнерами и учителями сценического искусства¹. В театре шли пьесы Н.В. Гоголя, А.С Грибоедова, В.И. Немировича-Данченко, Е.П. Карпова. Особой популярностью пользовались комедии А.Н. Островского: «Не в свои сани не садись», «Бешеные деньги», «Женитьба Белугина», где играла Александра Никитина. Кроме того, в театре Ф.А. Корша ставились пьесы многих иностранных авторов, в том числе Шекспира, Шиллера. В комедии В. Сарду и Э. Моро «Мадам Санс-Жане» Александра Павловна играла прачку Маруссот.

В 1894 году Александра Павловна Никитина переезжает в Санкт-Петербург и поступает в театр Литературно-артистического кружка, созданный в 1892 году на базе реорганизованного Столичного артистического кружка Алексеем Сергеевичем Сувориным – публицистом, драматургом, критиком, издателем журнала «Новое время». В 1895 году режиссером этого театра работал автор многих повестей, очерков, мемуарист, драматург Евтихий Павлович Карпов.

Александра Никитина восхищалась умом этих людей. Как она рассказывала впоследствии, ее поражала широта их знаний русской истории. Она читала статьи Седова Георгия Яковлевича в журнале «Новое время» «О необходимости освоения Северного полюса. В 1912 году Александра Павловна интересовалась результатами его экспедиции на судне «Святой Фока» к полюсу, поскольку одним из ее спонсоров был брат Алексея Сергеевича Суворина – Михаил. Провал экспедиции и гибель полярного исследователя очень переживала. Александра Павловна пользовалась уникальной библиотекой Алексея Сергеевича. Книги для нее были основным источником знаний по искусству, истории театра и другим направлениям культуры и науки. Очень серьезно она относилась и к своим ролям, тщательно работая над ними, учитывая замечания режиссера и ведущих артистов.

Ее стремление к знаниям, совершенствованию своего театрального мастерства, естественно, не остались не замеченными Алексеем Сергеевичем Сувориным. Открытие театрального сезона 1895–1896 годов в театре Литературно-артистического кружка он поручает Александре Павловне Никитиной. Премьерным спектаклем 17сентября была пьеса А.Н. Островского «Гроза» в которой она играла Варвару².

В семье Александры Павловны сохранилась фотография труппы артистов театра Литературно-артистического кружка, снятая на даче Алексея Сергеевича Суворина летом 1896 года. Такая фотография для современных театроведов является уникальной находкой, поскольку в архивах литературы и искусства Москвы и Санкт-Петербурга ее нет. Фотография ценна еще и тем, что впервые дает возможность увидеть, как в молодости выглядели такие великие артисты, как Качалов Василий Иванович, Долматов Василий Пантелеймонович, Яворская Лидия Борисовна, дочь Суворина Анастасия и другие артисты.

С Алексеем Сергеевичем Сувориным много лет был знаком и Антон Павлович Чехов. В журнале «новое время» печатались первые рассказы писателя. Некоторое время он жил в квартире Суворина, в комнате специально отведенной для него. Алексей Сергеевич фактически первый из литературного и театрального окружения увидел в Антоне Павловиче талантливого писателя, а Чехов в Суворине – тактичного покровителя. И, несмотря на разницу в возрасте, они в этот период были на равных, ценили, уважали и прислушивались к мнению друг друга.

Антон Павлович Чехов всегда покровительствовал молодым талантам. В Суворинском театре Литературно-артистического кружка он особо выделял Шурочку Никитину. Молодость, красота, а главное ум, талант, знание театральной жизни и набожность покорили не только Алексея Сергеевича Суворина, но и Антона Павловича Чехова. Как впоследствии рассказывала Александра Павловна своим внучкам, писатель был доволен ее игрой в «Трех сестрах», ласково называл Шурочку «моя артисточка». В результате между Никитиной, Чеховым и Сувориным установились дружеские, партнерские, доверительные отношения. Ее мнение по многим вопросам было для них интересным и важным.

В начале 1896 года Алексей Сергеевич Суворин решил в Санкт-Петербурге построить собственное здание театра. В это время Антон Павлович планировал посетить Льва Николаевича Толстого в его московском доме, побывать в Серпухове, где выяснить, как обстоят дела со строительством подопечной ему школы, а также встретиться с Сувориным и помочь ему решить некоторые вопросы, связанные со строительством нового здания театра Литературно-артистического кружка. С этой целью Чехов и Суворин 14 февраля 1896 года приехали в Москву. Остановились в гостинице «Славянский базар» на Никольской улице. К ним по приглашению Антона Павловича для обсуждения ряда вопросов должны были присоединиться актрисы суворинского театра Александра Павловна Никитина и Зинаида Васильевна Холмская.

В собрании сочинений и писем Антона Павловича Чехова, опубликованном в 1978 году в издательстве «Наука», приводятся три письма Никитиной, адресованных Чехову в связи с его желанием встретиться с ними. В письмах Александра Павловна благодарит писателя за приглашение, объясняет причину приезда с Зинаидой Холмской в Москву ранее его, подтверждает место их встречи. Однако письма Никитиной, адресованные Антону Павловичу, в собрании сочинений даются в усеченном виде, т.е. без обращений актрисы к писателю, ее подписи и т.д. С целью объективного понимания причин их встречи, а также взаимоотношений между этими людьми, в Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки были получены оригиналы писем Александры Павловны Никитиной, адресованные Антону Павловичу Чехову в феврале 1896 года.

Изучение этих писем показало, что Антон Павлович Чехов был другом, учителем, уважаемым ею человеком, с которым они на встрече должны были решить очень важные для них опросы. Предложение «многоуважаемого Антона Павловича», «хорошего Антона Павловича» поужинать вместе, пригласив на эту встречу ее подругу по театру Зинаиду Холмскую, Александра Павловна Никитина характеризует как «Ваш симпатичный план», который она воспринимает с большим удовольствием.

Местом, куда Чехов должен был приехать за ними, был выбран театр Шелапутина. Расположенный в самом центре Москвы, рядом с Большим, шелапутинский театр был очень популярен. Его помещения сдавались в аренду, в том числе и императорским театрам Санкт-Петербурга. В 1896–1899 годах управляющим театра Шелапутина был актер, режиссер, содержатель русской комической оперы и оперетты, хороший знакомый Чехова – Александр Эдуардович Блюменталь-Тамарин, муж старшей сестры Александры Павловны Никитиной – Марии. Мария Павловна Никитина была известной актрисой. Она обладала необычайной красотой и прекрасным голосом. Ей посвящались стихи и романсы, а студенты забрасывали ее цветами.

В 1896 году на сцене шелапутинского театра Блюменталь-Тамариным была поставлена оперетта Карла Миллекера «Пробный поцелуй». В этот театр за Никитиной и Холмской, прибывших из Санкт-Петербурга в Москву ранее Чехова, и должен был заехать Антон Павлович. О том, что они будут в Москве до приезда Чехова, Александра Павловна сообщила ему в одном из своих писем. Это была встреча разных по возрасту и уровню образования людей, но объединенных страстной любовью к театру, желанием решить его проблемы. Для самой Александры Павловны Никитиной встреча была очень важной. Она определяла ее дальнейший путь в искусстве и позволяла получить ответы на вопросы, поставленные ею перед Антоном Павловичем Чеховым, которые в своих письмах к нему она именовала как «три то-то». Однако, что имеется ввиду под загадочными «то-то», она не расшифровывала⁹.

Как рассказывала Александра Павловна своим родным много лет спустя, на встрече они обсуждали вопросы, связанные с нуждами театров, а также со строительством нового здания театра Литературно-артистического кружка в Санкт-Петербурге, руководимого Алексеем Сергеевичем Сувориным. Чехов и Суворин дорожили мнением Никитиной, которая имела огромный опыт работы в театрах, знала все его нужды и трудности. Тем не менее, за дополнительными рекомендациями решения вопросов, которые могут возникнуть при строительстве здания, Чехов предложил обратиться к Францу Осиповичу Шехтелю, уже известному в то время архитектору и его большому другу.

С Шехтелем Антон Павлович познакомился еще в 1877 году, когда Франц был студентом художественного училища. В 1878–1879 годах Шехтель оформлял обложку к «Пестрым рассказам» Чехова. Он знал всю семью Антона Павловича, боролся за жизнь его брата Николая, умершего в 1889 году, помогал писателю, когда тот лежал в клинике и т.д.

Пребывая еще в Москве, 15 февраля 1896 года Чехов пишет письмо Шехтелю: «Милый Франц Осипович! Алексей Сергеевич Суворин, который в настоящее время находится в Москве, очень хочет поговорить с Вами насчет театра. В Петербурге будут строить театр и пока что сильно нуждаются в Вашем совете… Сегодня вечером мы у Льва Толстого. Вернемся от него в 11 часов. Если найдете возможным повидаться с нами после 11 часов… пожалуйте в оный час в «Славянский базар»¹⁰. Но если и состоялась такая встреча, то некоторые вопросы, интересовавшие Чехова, все-таки остались нерешенными.

Из Мелихова 13 апреля 1896 года Чехов посылает Францу Осиповичу письмо, в котором говорит, что «не так давно надоедал Вам с суворинским театром, теперь позвольте надоесть Вам еще и по другому делу». Имеется в виду строительство в Москве народного театра с читальней, библиотекой, помещением для воскресных классов на средства московских благотворительниц. Антон Павлович просит Франца Осиповича «дать дамам совет, дать им мысль, направить их на настоящий путь, чтобы они не наделали грубых ошибок»¹¹.

На встрече в «Славянском базаре» 14 февраля 1896 года Александра Павловна Никитина получает ответ на ее вопрос, заключенный в первом таинственном «то-то»: решен вопрос о ее переходе из театра Литературно-артистического кружка в Императорский Александринский, работать в котором было ее мечтой. Воплотить в жизнь эту мечту помог Антон Павлович Чехов. Первого сентября 1896 года Александра Павловна была принята в труппу Александринского театра, где режиссером с мая 1896 года работал их общий знакомый Евтихий Павлович Карпов. На встрече 14 февраля 1896 года в «Славянском базаре» обсуждался также вопрос о возможном участии Александры Павловны Никитиной в пьесе Чехова «Чайка». Иными словами решалась загадка второго «то-то», поставленная актрисой перед писателем в ее письмах.

К этому времени Антон Павлович закончил работу над этим произведением и 15 марта 1896 года направил прошение директору императорских театров с просьбой «передать ее на рассмотрение театрально-литературного комитета для разрешения к представлению в императорских театрах»¹². В Александринском театре премьера «Чайки» должна была состояться 17 октября 1896 года.

Чехов был согласен с Карповым Евтихием Павловичем, что он к участию в «Чайке» привлек таких выдающихся артистов, как Вера Федоровна Комиссаржевская, Константин Александрович Варламов, Роман Борисович Аполлонский, Владимир Николаевич Давыдов, Мария Гавриловна Савина, Николай Федорович Сазонов. В своем письме Карпову от 4 октября 1896 года Антон Павлович утвердил такое распределение ролей. Подбор артистов на некоторые роли, как видно из письма, мог происходить и без согласования с Чеховым, поскольку он полностью полагался на «благоусмотрение» самого Евтихия Павловича. Но роль Маши Антон Павлович предложил Карпову отдать Никитиной ¹³, хотя в соответствии с распределением ролей, которое было ранее, Машу в пьесе должна была играть Мария Михайловна Читау, работающая в Александринском театре Санкт-Петербурга с 22 декабря 1878 года.

Но Евтихий Павлович по каким-то причинам не выполнил просьбу Антона Павловича Чехова. В премьере пьесы 17 октября 1896 года в Александринском театре Машу все-таки играла Читау¹⁶.

Как показало дальнейшее развитие событий, такое «непослушание» Карпова стало даже «выгодным» для Александры Павловны Никитиной, поскольку премьера «Чайки», по выражению самого Антона Павловича, имела «грандиозный неуспех». Артисты театра рассматривали пьесу, как комедию, случайно попавшую в репертуар театра. Представление шло под аккомпанемент шиканья, свист, хохот, крики «довольно». Все это и определило, по мнению Петра Петровича Гнедича, историка, режиссера, переводчика Шекспира, автора трехтомной «Истории искусств», провал пьесы¹⁷.

Разгадка третьего «то-то», по словам Александры Павловны Никитиной, была связана с обсуждением 14 февраля 1896 года в «Славянском базаре» вопросов, которые могли возникнуть при строительстве театров в Санкт-Петербурге и Москве и необходимости при этом наиболее полно учитывать их специфику.

После поступления в сентябре 1896 года в Александринский императорский театр Санкт-Петербурга Александра Павловна становится одной из ведущих актрис этого театра. По данным «Еженедельника Императорских театров. Сезон 1896–1897 годов» она играет в 16 пьесах и выходит на сцену 93 раза. Мария Михайловна Читау в этот период была занята только в 9 пьесах и выходила на сцену лишь 46 раз. Даже такая великая актриса, как Вера Федоровна Комиссаржевская была занята в этот сезон в 14 пьесах и выходила на сцену 68 раз ¹⁸. В Александринском театре в комедии А.Н. Островского «Свои люди – сочтемся» Александра Павловна играла Олимпиаду Самсоновну, в пьесе «Правда хорошо, а счастье лучше» - Поликсену; в драме В.И. Немировича-Данченко «Цена Жизни» – Рыбницыну; в комедии Екатерины II «Госпожа Вестникова с семьею» – дочь Вестникова. В роли сестры Сыромятова в комедии А.Н.Островского «Женитьба Белугина» Александра Павловна выступала на сцене Михайловского театра.

В сезон 1897–1898 годов на Александринскую сцену Никитина выходила 102 раза и была занята в 21 пьесе. Савина Мария Гавриловна, работавшая в этом театре с 1874 года, была занята в 20 пьесах с выходом на сцену 97 раз; Комиссаржевская Вера Федоровна соответственно в 8 пьесах с выходом 16 раз.

В мае 1898 года в Мариинском театре состоялся благотворительный спектакль в пользу пострадавших от неурожая хлеба. В комедии Н.В. Гоголя «Женитьба» Агафью Тихоновну вместо Савиной Марии Гавриловны играла Александра Павловна Никитина¹⁹.

Большая занятость в Александринском театре была только у актеров-мужчин. Так К.А. Варламов был занят в 27 пьесах и выходил на сцену 124 раза; Р.Б Аполлонский соответственно занят в 23 пьесах с выходом на сцену 106 раз; В.Н. Давыдов – в 19 пьесах с выходом на сцену 66 раз²⁰. Сезон 1898–1899 годов у Александры Павловны был также напряженным. Она играла в 21 пьесе и выходила на сцену 97 раз. В пьесе «Воздушные замки» играла Сашу; «Волки и овцы» – Кунавину; «Горе от ума» – Лизу; «Мнимый больной» – Туанетту; «Ревизор» – Марию Антоновну; «Сердце не камень» – Ольгу Дмитриевну и т.д.

Артисты театра любили иногда шутить на сцене. Этим отличался Константин Александрович Варламов, который был убежден, что его импровизации соответствуют стилям произведений. Пример старшего товарища был заразителен и Александра Павловна, достигшая 25-и летнего возраста, решила также рассмешить публику. В спектакле «Мнимый больной» Мольера, исполняя роль служанки Туанетты, позволила некоторые «вольности», что вызвало недовольство ее друга К.А. Варламова. Получив серьезный «нагоняй», отсебятины она никогда больше не допускала²¹.

В конце 90-х годов XIX века Александра Павловна Никитина играла Акулину в драме Льва Николаевича Толстого «Власть тьмы». Пьесой очень интересовался Антон Павлович Чехов. Но ее долго не разрешали к постановке в театрах. И только после того, как ее увидели зрители ряда европейских стран, запрет был снят.

В 1895 году роль Акулины в этой драме сыграла великая актриса Мария Гавриловна Савина, а через некоторое время – Александра Павловна Никитина. Эти две актрисы трактовали образ Акулины по-разному. У Савиной Акулина жестокая, запуганная и дремуче-темная женщина²². По словам Александры Павловны, она смогла создать более правдивый образ русской женщины дореволюционной деревни, так как знала этот женский тип с детства. Примечательно, что партнерами Савиной и Никитиной были одни и те же артисты: К.А. Варламов, В.Н. Давыдов, Н.Ф. Сазонов и др.

Очень много времени Александра Павловна уделяла не только работе над ролью, но и своим сценическим костюмам. Большинство этих костюмов она приобретала за свой счет и бережно их сохраняла. В «лихие» годы, когда ее семья оказалась в крайней нужде, из них шилась одежда для внучек. Несколько прекрасных страусиных перьев, а также театральных зонтов были отданы Александрой Павловной в московские театры.

В конце 90-х годов XIX века Александра Павловна Никитина познакомилась с Владимиром Петровичем Смирновым, сыном «водочного короля России» Петра Арсеньевича Смирнова. Петр Смирнов, этот уникальный представитель русского народа прошел путь от безграмотного крепостного крестьянина до купца первой гильдии, обладателя четырех государственных гербов, поставщика российского и ряда зарубежных императорских дворов. Он был известнейшим в стране благотворителем. На его средства содержались приюты, учебные заведения, соборы Московского Кремля, а в селе Потапово Мышкинского уезда Ярославской губернии выстроен Храм, являющийся миниатюрной копией Храма Христа Спасителя в Москве.

Петр Арсеньевич, не получивший никакого образования, был страстным поклонником искусства, собирателем картин, предметов старины и т.п. В журнале «В театральном мире», вышедшем в Санкт-Петербурге в 1899 году отмечалось, что «водочный заводчик Смирнов у Чугунного моста долгое время покровительствовал балету и его смерть в 1898 году отрицательно отзовется на хореографическом искусстве в Первопрестольной»²³.

Своим детям Петр Арсеньевич Смирнов дал прекрасное образование. Владимир Петрович знал несколько иностранных языков, обучался музыке, пению, хорошо знал историю российского государства и многих европейских стран, увлекался архитектурой.

Его мать, Мария Николаевна возила детей в Большой и Малый театры. Бывали они и в оперетте Солодовникова, где слушали прекрасную музыку Иоганна Штрауса – сына («Летучая мышь», «Цыганский барон»), Жака Оффенбаха («Орфей в саду», «Прекрасная Елена») и т.д. посещали они и летний театр в Сокольниках. Для своих детей родители собрали прекрасную библиотеку.

Особой страстью Владимира Петровича была его любовь к животным, главным образом лошадям и собакам. Уже в 15 лет Владимир Петрович стал знакомиться с производством отца, интересовался технологическими процессами, а в 17 лет вместе с братом Петром Петровичем посетил Китай. В результате продукция предприятия Петра Арсеньевича Смирнова многие годы продавалась в ряде городов этой страны. В 1897 году Владимир Петрович Смирнов вошел в состав директората фирмы отца. Он отвечал за работу зарубежных филиалов, представлял фирму на международных выставках, ярмарках и курировал технологические процессы. В этом же году Петр Арсеньевич женит Владимира Петровича на дочери богатейшего горно-промышленника из Ростова-на-Дону Марии Гавриловне Шушпановой. Венчались они третьего сентября 1897 года в Верхоспасском соборе Московского Кремля, где Петр Арсеньевич Смирнов служил старостой.

Но брак не оказался счастливым. Женившись по требованию отца, Владимир Петрович так и не смог ее полюбить, оценить по достоинству ум и красоту этой женщины. Не имея детей, уже через два года они стали жить раздельно, каждый в соответствии со своими интересами.

Судьба Марии Гавриловны после революции сложилась печально. По ложному обвинению в контрабандном вывозе товаров при попытке материально помочь сестре, живущей во Франции, она была арестована в ноябре 1929 года и отправлена в Соловецкий лагерь, где и погибла, но как и когда – неизвестно. Ее печальная судьба – это одно звено в цепи несчастий, выпавших после революции на долю семьи Александры Павловны Никитиной-Смирновой и близких ей людей. Но это было потом!

К 25-и годам Владимир Петрович был знаком со многими выдающимися представителями интеллигенции и культуры того времени. Одним из них был Франц Осипович Шехтель. Их знакомство состоялось еще в 1895 году, когда Шехтель проектировал иконостас в церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи под бором на Пятницкой улице в Москве на средства Петра Арсеньевича Смирнова.

Владимир Петрович, как и его старший брат, Петр Петрович Смирнов, хозяин уникального особняка на Тверском бульваре, 18, реконструированном также Францем Осиповичем Шехтелем, устраивал у себя в домах, где жил, музыкальные вечера, на которые приглашал своих друзей. В их числе был Константин Александрович Варламов. Нередко у него была Варя Панина, обладавшая низким контральто. Их дуэт приводил в восторг посетителей этих вечеров. В репертуар входили романсы Чайковского, Глинки, Даргомыжского, Гурелева. Романсы и песни иностранных композиторов исполнялись на языках оригиналов.

Частым гостем музыкальных вечеров Владимира Петровича Смирнова был Александр Эдуардович Блюменталь-Тамарин. Он и познакомил Владимира Петровича с актрисой Александрой Павловной Никитиной, которая была родной сестрой его жены Марии Павловны.

Музыкальные вечера устраивались Владимиром Петровичем и в его подмосковном имении Шелковка. По предположению внучек Александры Павловны и Владимира Петровича переустройством усадьбы также занимался Франц Осипович Шехтель. В Шелковку на эти празденства приглашался из Москвы оркестр. Танцы устраивались в парке на специальной площадке, обсаженной парными деревьями. Среди гостей Шелковки были Чехов, Немирович-Данченко, Блюменталь-Тамарин, а также многолетние партнеры Александры Павловны по сцене Константин Александрович Варламов и Мария Александровна Потоцкая.

Нередко хозяин Шелковки организовывал всевозможные соревнования. Однажды, наблюдая состязание упряжки лошадей и машины «Мерседес-Бенц», за рулем которой был Владимир Петрович, и, придя в восторг, Константин Александрович Варламов подарил ему свою фотографию с надписью: «Милому, хорошему озорнику Владимиру Смирнову от полюбившего его К. Варламова». Александра Павловна также получила в знак благодарности его фотографию с надписью: «Другу Шуре Никитиной. Любящий дядя Костя. Санкт-Петербург. 1904 год».

Свое уважение к Александре Павловне показала и княгиня Мария Александровна Потоцкая. В знак их многолетней дружбы в театрах Ф.А. Корша и Александринском, она подарила Александре Павловне в Шелковке свою фотографию с трогательной надписью. Потоцкую очень хорошо знал Антон Павлович Чехов. В суворинском журнале «Новое Время» 14 января 1893 года он даже опубликовал о ней прекрасную статью «М.А. Потоцкая».

Визиты этих людей в Шелковку Александра Павловна помнила всю свою жизнь и называла их встречами близких и дорогих ей друзей и единомышленников.

Но Шелковка Владимира Петровича славилась на весь мир и своим конным заводом, где выращивались лошади русской рысистой породы. Он входил в состав действительных членов Императорского Московского общества поощрения рысистого коннозаводства, членами которого были княгини З.Н. Юсупова и А.С. Голицына, князь Л.Д. Вяземский, граф И.И. Воронцов-Дашков, Д.К. Романов, а также купцы Морозовы, Перловы, Елисеевы и др. С ними Владимир Петрович поддерживал деловые и дружеские отношения.

Украшением шелковской конюшни был жеребец русской рысистой породы Пылюга, выигравший своим владельцам множество призов, в том числе Большой Императорский. Известный в то время композитор М. Николаевский даже посвятил владельцам непобедимого рысака Александре Павловне и Владимиру Петровичу Смирновым марш «Пылюга».

Увлекалась лошадьми и сама Александра Павловна. Она была прекрасной наездницей и владела конюшней на несколько лошадей в Вспольном переулке в Москве²⁴. Любовь к театру и лошадям сблизила Владимира Петровича и Александру Павловну с Великим князем Сергеем Александровичем Романовым, бывшим в то время генерал-губернатором Москвы. Владимир петрович даже отдал ему в услужение своего конюха из конюшни в Шелковке Андрея Рудинкина. Этот конюх стал известен всей России в связи с убийством Великого князя в Московском Кремле 4 февраля 1905 года. Генерал-губернатор и кучер встретили смерть от бомбы Каляева почти одновременно: Сергей Александрович умер мгновенно, а Андрей Рудинкин, получив 50 осколочных ранений, через 10 дней. На его надгробном памятнике на кладбище села Ивановское Ступинского района и в настоящее время можно прочитать слова, высеченные по желанию Великой княгини Елизаветы Федоровны: «В малом ты был верен, и над многими тебя поставлю» ²⁵

Смерть Великого князя и Андрея Рудинкина Александра Павловна и Владимир Петрович восприняли, как величайшую личную трагедию. Много лет спустя Александра Павловна рассказывала внучкам, что в 1905 году был убит ее большой друг – Московский генерал-губернатор Сергей Александрович Романов.

Александра Павловна Никитина-Смирнова после рождения 30 мая 1901 года сына Владимира на время прекращает свою театральную деятельность и занимается его воспитанием. Родители гордятся ранним развитием сына, его тягой к знаниям, увлечением историей России и европейских стран. Особенно привлекает Володю математика, физика, астрономия. Его вырезки из газет и журналов с интересными задачами по физике и математике сохранились в семье и в настоящее время.

В Шелковке маленький Володя разъезжал на ослике и пони, специально купленных для него. А, немного повзрослев, гонял на велосипеде по аллеям парка с любимыми собаками, разговаривая с ними на французском языке, который хорошо знал уже в пять лет.

Владимир Петрович заранее планировал будущее сына, считая, что он должен сделать карьеру ученого. В Торговом доме «П.А. Смирнова в Москве» Владимир Петрович занимается совершенствованием технологических процессов изготовления винно-водочной продукции, созданием великолепных этикетов для новых изделий. При выезде за границу по делам фирмы он берет с собой жену и сына, а когда уезжает один, забрасывает семью открытками с видами городов, где он находится и словами, полными нежности и любви.

После выхода в 1905 году из Торгового дома, Владимир Петрович еще с большим упорством продолжает заниматься коневодством. В этот период ему принадлежит конный завод в Шелковке и в Лужском уезде под Санкт-Петербургом. Была у него конюшня на 12 денников в собственном доме № 6 на Садовой-Самотечной улице, а также конюшни на несколько десятков ипподромных лошадей на Скаковой улице.

Это было время знакомства Смирновых с Максимом Горьким. С Константином Сергеевичем Станиславским их связывали родственные отношения, так как отец сына родной сестры Владимира Петровича – Александры Петровны – табачный фабрикант Василий Николаевич Бостанджогло и Константин Сергеевич Станиславский были двоюродными братьями.

Владимир Петрович продолжает оказывать материальную поддержку отдельным артистам и спонсировать театральные коллективы. С начала 1900-х годов он был действительным членом Московского отделения русского музыкального общества. Как и его отец, Владимир Петрович давал значительные средства на поддержание «благолепия» храмов. В 1907 году на его деньги Франц Осипович Шехтель возвел великолепный иконостас в Храме Преподобного Пимена Великого в Новых Воротниках, который бережно охраняется в церкви и в настоящее время.

Супруги более 10 лет жили счастливо. Но где-то в 1911 году Владимир Петрович Смирнов в Санкт-Петербурге познакомился с Валентиной Ивановной Пионтковской – звездой российской оперетты, обладавшей хорошим голосом.

Пионтковская появилась в городе на Неве в 1908 году. Она была женой губернского секретаря, но мужа не любила и вела себя, как женщина, не состоящая в браке. За несколько лет до Мировой войны Владимир Петрович Смирнов стал содержать ее антрепризу в санкт-петербургском театре «Пассаж». Естественно, этого Александра Павловна стерпеть не могла, и в 1912 году они развелись. Долгое время бывшие супруги решали, с кем будет жить их сын. И тогда Владимир Петрович тайно увез Володю в Санкт-Петербург, в дом, где он жил с Пионтковской.

Александра Павловна, добившись по суду видеть сына три раза в неделю по 2,5 часа, решается на отчаянный шаг: в отсутствии Валентины Ивановны и Владимира Петровича она выкрадывает мальчика и увозит его в Москву. Об этой детективной истории говорила вся столица, а в газете «Вечернее время» Санкт-Петербурга 17 апреля 1912 года была напечатана статья «К похищению внука миллионера», наделавшая много шуму. В результате Владимиру Петровичу Смирнову пришлось согласиться, что Володя будет жить с матерью в Москве. Однако отец и сын встречались, писали друг другу письма, обменивались фотографиями.

После развода Александра Павловна продолжала жить с Володей в доме № 6 на Садовой-Самотечной улице, подаренном ей еще в 1905 году бывшим мужем. Этот дом Владимир Петрович Смирнов купил в 1902 году, а его перестройкой в 1898 году занимался друг Владимира Петровича и Александры Павловны – Франц Осипович Шехтель.

Александра Павловна в годы ее замужества прекратила постоянную работу в театре. Иногда она участвовала в благотворительных спектаклях. Так, 23 февраля 1910 года «Новый театр» в зале Московского купеческого собрания, расположенном на Малой Дмитровке, провел благотворительную акцию в пользу беспризорных детей, состоящих под покровительством Московского Градоначальника. В комедии В. Сарду «Надо разводиться», как было сказано в афише, бывшая актриса Императорского Петербургского Александринского театра Александра Павловна Никитина исполняла ведущую роль.

В 1914 году Александра Павловна Никитина-Смирнова работает в частном театре К.Н. Незлобина, выступавшем в арендованных помещениях, в том числе Шелапутинского театра. Но у нее обостряется наследственная болезнь глаз (глаукома), что потребовало существенно уменьшить ее нагрузку в этом театре. В результате она была занята лишь в нескольких пьесах, в том числе в пьесе Э. Скиба «Жидовка» и А.Д. Эннери «Две сиротки».

С 1911 года в незлобинском театре начинает работать младшая сестра Александры Павловны – Анастасия. В комедии Мольера «Мещанин-дворянин» она в балетной труппе театра исполняла роль повара, а в дивертисменте – дамы. В 1913 году в трагедии Гете «Фауст» Анастасия Павловна играла служанку и чудовище; в 1915 году в драме Н. Каржанского «Марьин дол» – трясовицу и девку.

С началом Гражданской войны Александра Павловна Никитина-Смирнова занимается только благотворительной деятельностью. На складе вдовствующей императрицы Марии Федоровны, расположенном в Николаевском дворце Московского Кремля, она с несколькими представительницами дворянских и купеческих семей подготавливает перевязочные материалы для отправки на фронт.

После революции хозяйку громадного дома № 6 на Садовой-Самотечной улице переселили в корпус, окна которого выходят на Садовое кольцо. В квартире из восьми комнат с одной ванной и одним туалетом и кухней стали жить 35 человек. Шехтелевские помещения зверски перепланировались, а в зале, где Смирновы устраивали свои музыкальные вечера, поселилась семья врача-гинеколога Рабиновича.

Как актриса драмы и комедии, Александра Павловна Никитина-Смирнова была зарегистрирована в Московском посредническом бюро по найму работников искусств и, время от времени, участвовала в клубных театральных постановках. Так, 8 октября 1927 года она была занята в спектакле клуба завода «Труженик», за что получила 4 рубля. За участие в спектаклях 20 и 23 октября в клубе колбасной фабрики «Маслоцентр» получила 10 рублей, а за выступление в ноябре этого года в клубе 24 отделения милиции – 8 рублей 61 копейку и т.д.

Естественно, жить на такие деньги с сыном, который еще учился в институте, было очень трудно. Александре Павловне пришлось распродавать все, что осталось от прежних времен. В связи с этим, Торгсин на Смоленской площади и ломбарды стали «родными» домами, в которые актриса, друг Антона Павловича Чехова, Франца Осиповича Шехтеля, Великого князя Сергея Александровича Романова, Константина Александровича Варламова, Владимира Ивановича Немировича-Данченко и других известных всему миру людей вынуждена была регулярно наведываться.

Угнетали и непонятные ей события, происходящие в Москве и в стране в целом. А люди, с которыми она могла поделиться своими мыслями и трудностями и которых она любила, уходили из жизни. В свое время Александра Павловна очень переживала смерть Антона Павловича Чехова, очень близкого ей человека, поскольку была свидетелем его физических страданий. Туберкулез был наследственной болезнью и в семье самой Александры Павловны. От него умирали родственники мужа и отца, а впоследствии скончалась от туберкулеза красавица племянница Нина, дочь ее старшей сестры Марии Павловны Никитиной и Александра Эдуардовича Блюменталь-Тамарина.

Александра Павловна рассказывала, что она и ее друзья артисты не могли понять Книппер-Чехову Ольгу Леонардовну, когда очень больной писатель жил один в Мелихове или Ялте, а она – в Москве.

После революции круг друзей и близких знакомых Александры Павловны Никитиной-Смирновой еще более сузился. К концу 20-х годов не осталось в живых ни Варламова, ни Суворина, ни Карпова. В 1926 году умер и Шехтель. Александру Павловну очень тяготило, что приходилось скрывать даже факт знакомства с ними, а главное, ничего и никому не рассказывать о своем бывшем муже Владимире Петровиче, живущем в эмиграции во Франции.

Александра Павловна после развода с Владимиром Петровичем не препятствовала общению сына с отцом. Встречались они редко. В основном писали друг другу письма, обменивались фотографиями. Но после 1917 года их встречи практически прекратились.

Владимир Петрович Смирнов, как и большинство его знакомых и родственников, полагал, что смута в стране – это временное явление, которое скоро кончится. Однако новая власть не собиралась оставлять в покое сына Петра Арсеньевича Смирнова. Начались бесконечные обыски с изъятием всего того, что не соответствовало большевистской идеологии. Его несколько раз арестовывали по обвинению, что он – «враг народа» и контрреволюционер», устраивали «показательные» расстрелы. Даже элитных лошадей конюшни Владимира Петровича в Лужском уезде не пожалели, перерезав им сухожилия на ногах. Поняв, что на родине его ожидает только расстрел, он некоторое время скитается по стране, а затем вступает в ряды Белой Армии и с остатками армии Петра Николаевича Врангеля в ноябре 1920 года покидает Россию.

В труднейших условиях эмиграции Владимир Петрович Смирнов старался возродить дело отца, уничтоженное на Родине. Только благодаря ему родовая фамилия российского дореволюционного предпринимателя не канула в вечность, как это произошло со многими знаменитыми фамилиями других российских купцов, а по-прежнему известна во всем мире.

Где бы ни находился Владимир Петрович Смирнов в эмиграции, он везде пропагандировал русскую культуру. Даже создал хор русских эмигрантов и выступал с ним на вечерах и концертах, читал собственные стихи. Хористов он одевал в костюмы, изготовленные по мотивам нарядов бояр XVII века. Русские народные песни, старинные романсы очень нравились людям, тоскующим по Родине.

Но пережитое в России и в эмиграции сказалось на его здоровье. 24 августа 1934 года друг Чехова, Шехтеля, Варламова, Московского генерал-губернатора и других великих людей России умирает в возрасте 59 лет. Из-за отсутствия необходимых средств бывший муж Александры Павловны Никитиной был похоронен в братской могиле французского кладбища Кокад города Ниццы.

О смерти Владимира Петровича Смирнова Александре Павловне и сыну, живущим в Москве, сообщила Татьяна Александровна Макшеева, третья жена Владимира Петровича. К письму с этой печальной новостью она приложила его фотографию в последний год жизни, которая в настоящее время хранится в семье его внучки.

Зрение Александры Павловны, к сожалению, продолжало ухудшаться, и она вынуждена была окончательно прекратить свою театральную деятельность. Надежду на выживание в стране, строящей социализм, она возлагает теперь только на своего единственного сына Владимира.

В 1919 году Владимир Смирнов окончил Единую трудовую школу второй ступени. Уже в июне 1919 года он устроился конторщиком в Центральный парк-склад авиационного имущества, а затем сменил конторский халат на краснознаменную шинель, перейдя на работу в военную цензуру. В ноябре 1920 года он направляется в распоряжение Народного комиссариата по морским делам и работает в Центральной авточасти Морского комиссариата.

Прослужив два с половиной года в Красной Армии, Владимир Смирнов готов был держать экзамены в Московский университет, твердо решив посвятить себя астрономии. Увы, внуку дореволюционного миллионера, сыну эмигранта, а значит сыну «врага народа», не нашлось места на университетской скамье. Единственным учебным заведением, куда отважились принять его документы, оказался Институт народного хозяйства имени Г.В. Плеханова, построенный, кстати, в том числе на деньги его отца и деда. В 1929 году Владимир окончил этот институт по специальности «металлопромышленность» и получил диплом инженера-технолога. Затем по конкурсу поступает на работу в Центральный научно-исследовательский институт материалов народного комиссариата путей сообщения на должность научного сотрудника.

Параллельно с работой в Институте материалов Владимир Владимирович Смирнов занялся по совместительству преподаванием в Московском автотранспортном институте им. Ломоносова, а также в Московском станкостроительном институте им. И.В. Сталина.

Но в Советском Союзе наступали тяжелые времена сталинской диктатуры. В мае 1930 года в Институте материалов была проведена «чистка» аппарата. Владимира Владимировича Смирнова «вычистили» в первую очередь. Ему было запрещено работать в аппарате предприятий республиканского, краевого и областного значения. Он обвинялся в «сокрытии своего социального и имущественного положения, бездеятельности и безынициативности в работе». В результате был сделан вывод, что Смирнов Владимир Владимирович «не соответствует званию научного сотрудника и является чуждым элементом рабочему классу, как сын крупного помещика и фабриканта-заводчика».

С такими обвинениями и выводами Владимир Владимирович не согласился и решил защитить себя по всем пунктам обвинения. Александра Павловна его сразу поддержала. К этому времени о его деде Петре Арсеньевиче Смирнове все практически забыли, а семейный винно-водочный бизнес в России был давным-давно уничтожен. Владимир Петрович жил во Франции и редкую связь с сыном поддерживал неофициально только через знакомых. Александра Павловна нуждаясь в деньгах, еще в 1917 году продала дом № 6 на Садовой-Самотечной. Была продана и Шелковка. Поэтому после революции у Владимира Владимировича Смирнова, сына Александры Павловны Никитиной-Смирновой никакой недвижимости не было. Отверг он и обвинения в безынициативности, т.к. в порядке общественной работы преподавал на курсах, подготавливающих лаборантов по разработанной им же программе.

В результате уже в августе 1930 года обвинения с Владимира Владимировича были сняты и он был восстановлен в должности. Сын Александры Павловны, Владимир Владимирович Смирнов, в короткое время становится одним из ведущих специалистов металлургической промышленности страны. Как человека, глубоко знающего отрасль, Институт материалов направляет его в распоряжение Госплана СССР для участия в составлении второго пятилетнего плана развития народного хозяйства страны, предусматривающего завершение создания технической базы во всех отраслях.

Совершенствования в этот период требовала и армия. Ведущая роль в ее перевооружении принадлежала военной науке. В связи с этим в ее высшие учебные заведения направлялись высококвалифицированные научные кадры, среди которых оказался и Владимир Владимирович Смирнов. В июле 1932 года его, рядового запаса, доцента Автотракторного института им. Ломоносова, по указанию Председателя Революционного совета СССР, члена ЦК КПСС Яна Борисовича Гамарника призывают в ряды РККА и назначают старшим преподавателем на кафедре брони и горячей обработки металлов Военной академии механизации РККА, в дальнейшем переименованной в Военную ордена Ленина академию бронетанковых и механизированных войск Советской Армии им. И.В. Сталина.

В академии Владимир Владимирович продолжил работу над диссертацией, основной целью которой являлось совершенствование танковой брони. Перед ним в 1935 году была поставлена задача – закончить написание диссертации к 1937 году. Но в академии начались массовые аресты. Многие студенты и преподаватели были арестованы, а затем расстреляны. Ян Борисович Гамарник, предчувствуя арест, 31 мая 1937 года застрелился.

Уход этого человека из жизни потряс Владимира Владимировича. Чтобы как-то обезопасить себя, он уходит из академии и занимается преподаванием в Станкоинструментальном институте им. И.В. Сталина. А чтобы обезопасить детей, в 1937 году разводится со своей женой Людмилой Константиновной, отец которой происходил из древнего дворянского рода Эсмонтов, а мать из дворянского рода Ушаковых – семьи Федора Федоровича Ушакова, создателя российского флота. В Станкоинструментальном институте он заканчивает работу над диссертацией и в середине 1941 года готовится к ее защите. Но тучи над головой Владимира Владимировича уже сгущались. Был арестован его школьный друг Георгий Николаевич Алексеев, первоклассный инженер-электрик. В доме на Садовой-Самотечной улице к началу 1941 года осталось очень мало семей, которые не подверглись репрессиям. Хорошо чувствовали себя только доносчики, которых все знали и презирали.

В самом начале войны Владимир Владимирович отправил в Ульяновск свою бывшую жену с детьми к ее двоюродной сестре Нине Андреевне Ушаковой, родственнице флотоводца. Владимир Владимирович, конечно, понимал, что его могут арестовать. Понимала это и Александра Павловна и, как глубоко верующий человек, зашила в подол пиджака в виде оберега записку с молитвой. Арестовали Владимира Владимировича Смирнова в ночь на 9 сентября 1941 года в доме № 6 на Садовой-Самотечной улице, когда-то принадлежавшем его родителям.

Этого человека энциклопедических знаний, стремящегося сделать свою страну неуязвимой для нападок внешних врагов, обвинили в антисоветских преступлениях, предусмотренных статьей 58, п. 10, ч. 2 УК РСФСР. Как меру наказания для выходца из семьи купца первой гильдии, сына миллионера было предложено избрать «расстрел с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества». Но Особое Совещание при НКВД СССР не найдя оснований для расстрела, постановило старшего преподавателя Станкоинструментального института им. И.В.Сталина «заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет». Диссертацию уничтожили.

Александра Павловна Никитина-Смирнова, почти ослепшая, и в этот раз стала бороться за сына. Она написала письмо Народному комиссару внутренних дел тов. Берия с просьбой реабилитировать сына. Александра Павловна доказывала, что он воспитывался ею, «как вполне советский человек в честной трудовой советской семье» на средства, которые она «имела от своей сценической деятельности». Ответ соответствовал духу того времени: «Ваш сын осужден правильно».

После отбытия пятилетнего срока наказания в Казанском исправительно-трудовом лагере сын Александры Павловны Никитиной-Смирновой 10 сентября 1946 года был освобожден. Жить в Москве и в других крупных городах Владимиру Владимировичу не разрешалось, и он был вынужден уехать в город Орск, где проработал на Южно-Уральском машиностроительном заводе до 1961 года. Преподавал он и в политехническом институте этого города.

За недоказанностью обвинения Владимир Владимирович Смирнов в сентябре 1956 года был реабилитирован и признан жертвой политических репрессий.

Чтобы быть поближе к матери и дочерям, живущим в Москве, Владимир Владимирович со своей второй женой и дочерью Ольгой переехал в Калинин (ныне Тверь), где в институте и в техникуме преподавал металловедение. О его лекциях ходили легенды, поскольку он удивлял всех широтой и глубиной своих знаний.

Большим счастьем для внучек Александры Павловны было посещение с отцом московских книжных магазинов, музеев, театров и, конечно, оперетты.

Владимир Владимирович очень любил свою мать Александру Павловну, гордился ею, как талантливой актрисой. Вместе с дочерьми они рассматривали многочисленные театральные фотографии и фотографии ее партнеров по сцене, слушали рассказы о когда-то близких, но уже ушедших людях.

В Калинине сын Александры Павловны Никитиной-Смирновой испытывал большие материальные трудности. Чтобы содержать дочь-студентку и жену, подорвавшую здоровье в Ленинградскую блокаду, он был вынужден подрабатывать в вечернем техникуме, расположенном за городом, что после многочасовых лекций в институте для 67-летнего человека было очень тяжело. Кроме того, на здоровье сказались и стрессы, перенесенные им во время ареста и тюремного многолетнего заключения.

Умер сын талантливой российской актрисы 29 января 1969 года на лестнице своего хрущевского дома, возвращаясь из техникума после чтения лекций. Подняться на пятый этаж, где была его маленькая двухкомнатная квартира, он не смог. Лифт в доме предусмотрен не был.

Похоронили Владимира Владимировича Смирнова на ныне заброшенном кладбище Николо-Малицы под Тверью. В газете «Калининская правда» от 1 февраля 1969 года был помещен некролог, в котором говорилось, что «… ректорат, партком и общественная организация калининского политехнического института с глубоким прискорбием извещают о скоропостижной смерти доцента кафедры технологии металлов Смирнова Владимира Владимировича и выражают глубокое соболезнование семье и близким покойного».

Через шесть лет в 1975 году в 22 года от туберкулеза скончалась его младшая красавица-дочь Ольга. Денег на соответствующее лечение у внука дореволюционного миллионера, сына создателя всемирно известного бренда «Smirnoff» и талантливой российской актрисы, не было.

Только продав библиотеку, в которой были книги Петра Арсеньевича и Владимира Петровича, вдова Владимира Владимировича Смирнова смогла установить на его могиле небольшой мраморный памятник.

За восемь лет до смерти Владимира Владимировича 31 января 1961 года скончалась его матушка Александра Павловна Никитина-Смирнова. Ее прах был захоронен в могиле на Ваганьковском кладбище Москвы, где уже покоились ее сестры Мария Павловна и Анастасия Павловна Никитины.

Много лет Александра Павловна жила в пятиметровой комнате бывшего своего дома № 6 на Садовой-Самотечной улице под страхом выселения в соседнюю, где уже жили пять человек. Работники домоуправления очень хотели превратить ее комнатенку в склад для метел и лопат. По этому поводу даже состоялся суд, запретивший переселение старой актрисы.

В доме на Садовой-Самотечной она пережила войну, арест сына, боролась за его освобождение. До последних дней Александра Павловна сохранила красоту, благородство, доброжелательность, любовь к театру, а также память об ушедших дорогих ей людях и партнерах по сцене.

Воспоминания Александры Павловны Никитиной-Смирновой о прожитой жизни и ее друзьях помогли автору статьи разобраться в хитросплетениях давно ушедших дней, а также показать, как сложилась судьба этого талантливого человека, бесконечно преданного театру, жившего его интересами и желавшего, чтобы след от ее театральной деятельности и общения с великими людьми России не канул в лету.

Приложение

1. Краткий очерк десятилетней деятельности русского драматического театра Ф.А. Корша в Москве. М., 1892, с. 44.
2. Долгов Н. К двадцатилетию театра А.С. Суворина. Петроград, 1915.
3. Чехов А.П. Сочинения. Т. 17. М.: Наука, 1980, с.342.
4. Чехов А.П. Письма. Т. 6, январь 1895 – май 1897. М.: Наука, 1978, с. 675.
5. Там же, с. 676.
6. РГБ. Отдел рукописей, ф. 331, оп. 53, ед. хран. 19.
7. Там же.
8. Там же.
9. Чехов А.П. Письма. т. 6, январь 1895 – май 1897. М.: Наука, 1978, с. 141.
10. Там же, с. 122.
11. Там же, с.140–141.
12. Там же, с. 130
13. Там же, с. 190.
14. Там же.
15. РПБ. Отдел рукописей. Санкт-Петербург.
16. Чехов А.П. Сочинения.  Т. 17. М.: Наука, 1980, с. 568.
17. Альтшуллер А.Я. Театр прославленных мастеров. Л.: Искусство, 1968, с. 235.
18. Ежегодник Императорских театров. Сезон 1896–1897. СПб., 1898, с.43, 44, 45.
19. То же. Сезон 1897–1898, СПб, 1899, с. 188.
20. То же. Сезон 1896–1897. СПб, 1898, с. 45, 46.
21. Альтшуллер А.Я. Театр прославленных мастеров. Л.: Искусство, 1968, с. 197.
22. Там же, с. 159.
23. Скальковский К.А. В театральном мире. Наблюдения, воспоминания и рассуждения. СПБ, 1890, с. 36.
24. Нащекина М. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. М.: Жираф, с. 276, 277.
25. Нефедов А. Силуэты. Прошлое Подмосковья в лицах. М.: Мир книги, 1997, с. 126–128.
26. РГАМИ. Ф, 837, оп. 2, ед. хран. 1400, с. 17–18; Ф. 860, оп. 1, ед. хран. 771, с. 54–55, 60 об., 61.